Вот например Технотроник. Вроде они самим названием ясно показывали - мы работаем в стиле техно. Но лично я не могу назвать их техногруппой. Их стиль более подходит под определение хип-хоп с элементами техно.
Я уже писал на этом форуме что название этой команды вводит всех в заблуждение. Действительно они не имеют никакого отношения к Techno. Стиль этой команды - Euro House, направление - Hip House.
Насчет рэйва спорить не буду - не уверен. Но слишком уж часто я встречал в середине 90х диски с лэйбой Rave. Врядли так много людей могли ошибаться.
А люди и не ошибались. С чего ты взял что это слово было написано на дисках в качестве указания стиля? Рейв - действительно массовая КУЛЬТУРА, и указание этого слова где либо обозначает лишь принадлежность данного продукта к этой культуре, а вовсе не к стилю.
Насчет Hardcore -> Jungle тоже сомнительно. Я поклонник джангла и ДнБ (Photek форева ). Слушаю с самого джанглового рождения. Хардкоровские прямолинейные ударники по моему вообще ни в какое сравнение не идут с джангловыми переподвыподвертами. Я склонен думать, что Jungle имеет какое то отношение к брейкбиту, но никак не к хардкору. А Д'н'Б вообще ИМХО является влиянием джаза на самое джангл
Эх.... ну не прав ты на 100%. Во первых ясно видно что ты мало слушал Hardcore. Лучше чем уже написано было раньше я не скажу, поэтому приведу несколько цитат из титанического труда Андрея Грохова / Музпросвет:
Eurohardcore
В европейском хардкоре начала 90-х можно усмотреть, условно говоря, три
параллельные тенденции.
Во-первых, британский хардкор. Это довольно быстрый брейкбит с
различными семплерными добавками: вокальными, джазовыми или какими-нибудь еще. Из этого хардкора получился джангл, а потом - драм-н-бэйс.
Во-вторых, голландский супербыстрый хардкор - габбер.
И в-третьих, скажем так, бельгийско-немецкий саунд. Это не очень
быстрый, но очень увесистый и грязный, то есть записанный с перегрузкой,
брейкбит. Звук - не звонкий и чистый, а как бы проржавевший и надтреснутый, иными словами - индустриальный.
Британский хардкор
К концу 80-х британская хаус-тусовка раздвоилась. В лондонских клубах
танцевали под жизнерадостный хаус, напоминавший о курортной жизни, ведь эсид-хаус был именно курортной музыкой. А на незаконно проводившихся рэйвах на открытом воздухе царила совсем иная атмосфера: хардкор стал музыкой, под которую фанатичные рэйверы отплясывали назло полиции и консервативному правительству.
В 1989 году стали появляться американские хаус-пластинки, на которых
вместо прямого бас-барабана стучал брейкбит. Лондонские ди-джеи Grooverider и Fabio заводили американский техно-хаус на повышенной скорости. Оригинал, записанный на тридцати трех оборотах в минуту, крутили на скорости сорока пяти. Grooverider на любой хаус-пластинке проигрывал то место, где звучит сбивка, чаще всех остальных пассажей, и тем самым существенно повышал процентное содержание брейкбита в треке. Одновременно ди-джей-террорист выкручивал на усилителе до упора ручку Overdrive, то есть перегрузки: звук получался скрипучим и грязно-металлическим. И очень громким. Grooverider занимался целенаправленной селекцией американских пластинок с брейкбитом и в результате набрал целый ящик подобной музыки, которая стала восприниматься в качестве самостоятельного стиля.
Британский хардкор начала 90-х пользовался дурной славой. Его не
заводили радиоди-джеи, его игнорировали даже сотрудничавшие в андеграундных изданиях журналисты. Если верно, что танцевальная музыка находилась в андеграунде, то хардкор был андеграундом в андеграунде.
Интересны описания того, как проходили хардкор-танцульки начала 90-х.
Искусственный туман и море люминесцентных огней. Присутствующие взвинчены чудовищными дозами экстази и амфетамина. Многие обнажены до пояса. Танцоры постоянно втирают в свой торс какой-то медицинский крем - он якобы помогает дышать и, кроме того, усиливает воздействие экстази. Многие держат в руках ингаляторы и постоянно вдыхают какую-то дрянь, кое-кто даже танцует в кислородной маске, которая явно заряжена не кислородом. На руках у танцующих - белые перчатки, которые светятся в темноте. Лица искажены криком. На земле рядом с танцполом мутно поблескивают залитые потом тела тех, кто потерял сознание. "Кто-то тронул меня за локоть, и я заорал, как и все остальные", - писал затерроризированный журналист, вообще-то симпатизировавший современной
танцевальной музыке.
В 1991 году сингл "Charly" группы Prodigy стал большим хитом, он
ознаменовал срастание хардкора с мэйнстримом. В Великобритании шел тот же самый процесс, что и везде: хардкор очень быстро вырождался в нечто радостное, бессмысленное и сугубо коммерческое, параллельно шла коммерциализация гитарного хардкора - гранжа.
Лето 92-го - момент выхода хардкора на поверхность, крупные фирмы
выкинули на рынок массу второсортной продукции, на которой сделали большие деньги. Хардкор-андеграунд был ликвидирован, а еще через пару месяцев бум прошел. Единственные процветающие до сих пор герои большой распродажи хардкора - это Prodigy.
Jungle
Джангл - это брейкбит, который бьется на скорости около ста шестидесяти
ударов в минуту, он похож на спотыкающуюся дробь пионерского барабана. Под брейкбит подложена бас-партия, позаимствованная из регги. Бас-линия идет в два раза медленнее, чем стук, то есть со скоростью восемьдесят ударов в минуту.
В марте 92-го в лондонском клубе Paradise club начала проводить вечера
ди-джейская тусовка A Way Of Life. Именно на этих танцульках произошло
объединение живого рагга-речитатива с бешеной ди-джейской музыкой в стиле Darkcore. Результат и назвали джанглом.
1994 год - переломный в истории джангла. Большинство ди-джеев
обзавелись собственными лейблами, действовало более дюжины грампластиночных
магазинов, торгующих только джанглом, глубоко законспирированная пиратская
радиостанция Kool FM передавала самую свежую музыку в день ее выхода, джангл
крутили абсолютно все пиратские радиостанции Лондона. Именно в 94-м
джангл-рэйвы вошли в моду и начали проводиться одновременно в нескольких
лондонских клубах.
Это были очень серьезные и немного мрачные мероприятия. Изумленные
новички констатировали, что в джангл-толпе никто не улыбается. Помещения
были оформлены в кладбищенски-готическом духе - надгробные памятники, чучела
ворон, покосившиеся кресты.
Девушки были одеты в эластичные шорты - как можно более узкие и
короткие - и тяжелые кожаные ботинки. На голом теле они носили кожаные
жилеты. Их танец состоял в вызывающе сексуальных движениях бедрами. Танцуя
под джангл, надо не дергаться в такт барабанам, а извиваться под бас-партию.
Молодые люди одевались как бандиты - в шикарные костюмы от Версаче, Мошино и
Армани. Настоящие джанглисты не танцуют, а глядят на женщин и слегка
переминаются с ноги на ногу. Впрочем, когда приходят барабаны, все срываются
с места.
Главным аттракционом лета 94-го стал трек "Incredible", который
изготовил продюсер М-Beat. На нем звучит голос молодого парня по имени
Генерал Леви. Крик: "Booyaka! Booyaka!" - несся из каждого окна. Он попал
даже в телевизионное кукольное шоу, а сама песня - в верхнюю десятку
британского хит-парада.
Вот тут шоу-бизнес наконец зашевелился и обратил внимание на то, что в
андеграунде происходит что-то интересное. Но, для того чтобы писать статьи и
делать радиопередачи, нужны конкретные имена. При этом никто из
непосвященных не имел ни малейшего понятия, кто есть кто в джангле.
Джангл-ди-джеи и продюсеры держались крайне враждебно, на контакт не шли и
наотрез отказывались фотографироваться, давать интервью и изображать из себя
звезд, к которым привыкла пресса. А вот рагга-вокалисты, наоборот, были
очень рады неожиданному вниманию и стали бойко тянуть одеяло на себя.
Ди-джеи и раньше имели с ними проблемы. Многие вокалисты часто не
слушали трек и не делали пауз, а молотили в микрофон, как пулеметы. Кроме
того, они начали указывать ди-джеям, какие треки тем следует заводить. А те
стали попросту отключать микрофоны или приглашать собственных вокалистов,
которые реагировали на команды от пульта.
Ситуация накалилась, когда рагга-крикуны вдруг пошли на контакт с
мэйнстримовской прессой и стали рассказывать, что такое настоящий джангл, а
также делиться секретами мастерства, воспоминаниями о своем трудном детстве
и планами на будущее. Джангл-ди-джеям стало ясно - пресса начинает
раскручивать не тех. В памяти было свежо воспоминание о том, как внимание
прессы и концернов звукозаписи, которые перехватили инициативу и с большим
размахом взялись за изготовление и популяризацию модной музыки, угробило
сначала эсид-хаус, а потом и хардкор. Все джангл-ди-джеи прекрасно помнили,
как развивались события в 89-м и 92-м, и ни в коем случае не хотели в
очередной раз остаться за бортом. Они не без основания боялись, что у них
опять украдут их саунд.
Кризис разразился, когда Генерал Леви, побывавший в хит-параде с треком
"Incredible", заявил в интервью модному журналу The Face: "Сейчас я держу
мазу в джангле. Я пришел и обеспечил этой музыке успех".
Это было уже слишком. Ведущие джангл-ди-джеи - среди них Grooverider,
Fabio, Goldie и A Guy Called Gerald - создали тайный комитет. Цель
конспиративной деятельности - бойкот трека "Incredible" и вообще всей
продукции Генерала Леви. Все ди-джеи, которые продолжали крутить этот трек,
тоже подлежали бойкоту. Владельцы клубов не должны были приглашать ди-джеев,
попавших в черный список, иначе и их клубы попадали в зону бойкота. Все
журналисты, которые брали интервью у Генерала Леви, тоже автоматически
оказывались в черном списке. Секретный комитет, многими поначалу
воспринимавшийся как чистой воды паранойя, добился-таки своего и запугал и
своих, и чужих. Генерал Леви опубликовал подобострастное извинение перед
мэтрами, но прощен не был. Маститые журналисты, теле- и радиоведущие, а
также представители фирм грамзаписи испрашивали разрешения: не возражает ли
могучая кучка против внимания к такому-то человеку. Если ветераны джангла
считали, что парень созрел для того, чтобы делать о нем репортаж или
заключать с ним контракт, то разрешение выдавалось. Иначе - бойкот.
По мнению многих, в том числе и джанглистов со стажем, заговор ди-джеев
ставил перед собой вполне конкретную цель: не подпустить чужаков к кормушке.
Как бы то ни было, джангл-ди-джеи, хотевшие сохранить монополию на
саунд, были сыты по горло рагга-вокалистами и отказались иметь с ними дело,
а также употреблять и само слово "джангл". С осени 94-го, когда произошел
раскол и размежевание, термин "драм-н-бэйс" (drum & bass, d'n'b) стал
названием нового вполне самостоятельного стиля. Ди-джеи-расколь-ники ушли и
унесли с собой всю созданную ими инфраструктуру с магазинами и фирмами
грамзаписи, а также, разумеется, контракты с гигантами звукоиндустрии.
Не следует упрекать лондонских хардкор-ди-джеев в предательстве идеалов
андеграунда. К середине 90-х многим из них стукнуло тридцать, и жизнь
ди-джея-бессребреника, который на чистом энтузиазме развлекает народ и
обогащает крупные концерны, уже не казалась такой привлекательной.
А джангл? А джангл исчез. Рагга-вокалисты вернулись к своим
малоизобретательным ритм-машинам. Не следует упрекать и лондонских
рагга-ребят в патологической страсти к саморекламе и готовности ломануться
за длинным фунтом стерлингов. Рагга-певцы - настоящие виртуозы своего
непростого дела и куда в большей степени музыканты, чем любые ди-джеи.
Хаус-техно-хардкор-драм-н-бэйс постоянно попадает в сферу внимания
музыкальной прессы и крупных фирм грамзаписи, у рагги же нет никаких шансов.
Лишь единственный раз в 90-х концерн звукоиндустрии попытался раскрутить
рагга-человека и сделать из него что-то вроде современного Боба Марли - я
имею в виду Шабба Ранкса (Shabba Ranks). Концерн Sony проталкивал его без
успеха, рыночного потенциала у рагги как не было, так и нет.
Drum n bass
Осенью 1994 года произошло историческое размежевание джангла и
драм-н-бэйса. Можно ли из этого сделать вывод, что саунд, характерный для
драм-н-бэйса, тоже появился осенью 94-го? Ничуть не бывало. Уже в 91-м
существовали треки, с сегодняшней точки зрения звучащие как самый настоящий
драм-н-бэйс, а само слово "драм-н-бэйс" всегда широко применялось в регги- и
даб-жаргоне.
Драм-н-бэйс 94-го - это мелодичный и коммерчески ориентированный джангл
без вокальной партии. Самым известным ди-джеем, продвигавшим этот саунд, был
L. Т. J. Bukem. Он заводил довольно атмосферные, то есть расплывчатые и
мягкие, треки. В них присутствовал так называемый jazz feeling (ощущение
джаза) и довольно элегантный брейкбит. В начале 90-х эту музыку называли
эмбиентом, потом, намекая на известную сложность и изысканность, арткором
(artcore) и, наконец, эмбиент драм-н-бэйсом. Несколько лет L. T. J. Bukem
был посмешищем всей джангл-тусовки, его обзывали наследником группы Yes и
прочих монстров арт-рока, но именно за его саунд ухватились ди-джеи,
покинувшие джангл-андеграунд.
В том же 1994 году стал появляться брейкбит, изготовленный - о чудо! -
не в британской столице. Рони Сайз и ди-джеи Краст (Roni Size & DJ
Krust), темнокожие ди-джеи из Бристоля, записывали треки, на которых был
явно различим семплированный джаз. Этот саунд тут же окрестили джазстепом
(jazzstep). Теоретики отмечают, что джазстеп - это вариант хардстепа
(hardstep) с вкраплениями джаза. А хардстеп - это ободранный до костей
джангл без вокала и мелодии, причем ударные записаны с легким искажением,
которое дает своеобразную надтреснутость звука. Кроме того, в хардстепе
появился регулярный бас-барабан, характерный для техно, но вычищаемый из
ортодоксального джангла. Иными словами, хардстеп - это шаг навстречу техно,
а джазстеп - это следующий шаг, но не вперед, а вбок - к джазу.
В 95-м драм-н-бэйс повернулся спиной к эмбиенту и вернулся к своим
темным, то есть Dark, корням. Символом обновления стал Goldie - золотозубый
шеф лейбла Metalheadz. Под его крылом собрались такие люди, как Photek, J
Majik, Lemon D, Dillinja, Source Direct, Hidden Agenda, Optical.
Саунд действительно стал металлическим - жестким, мрачным и запутанным.
Но в первую очередь - высокотехнологичным. Отказ от эмбиента и
возвращение к жесткости есть свидетельство очень важного изменения: в
драм-н-бэйс-тусовке инициатива стала постепенно переходить от ди-джеев к
продюсерам. В начале 90-х на заре хардкора ди-джеи вполне справлялись с
изготовлением новых треков, хотя и величали секрет мастерства не иначе как
"брейкбитовая наука" (breakbeat science). К середине 90-х это самое
мастерство достигло такого уровня, что оказалось по плечу лишь
фанатикам-коллажистам, которые из маленьких кусочков звука клеили
многослойные и как будто дышащие и шевелящиеся барабанные трели.
Драм-н-бэйс можно считать самой трудозатратной поп-музыкой XX столетия,
а его изготовителей - самыми умелыми и виртуозными поп-продюсерами, ведь для
изготовления драм-н-бэйса нужна поистине микроскопическая точность и
шизофреническая усидчивость. Только хирург-фанатик способен на подобный
подвиг. Драм-н-бэйс-люди - в первую очередь, Goldie - открыто издевались над
джанглом - грубым, примитивным и наивным. С другой стороны, драм-н-бэйс куда
менее экспериментален, чем джангл; скажем, на огромном количестве треков
несложно обнаружить один и тот же брейк, один и тот же ритмический рисунок.
В конце 95-го Goldie вместе с другими драм-н-бэйс-ди-джеями, среди
которых были L. Т. J. Bukem, Fabio, Grooverider, Randall и Doc Scott - все
необычайно уважаемые люди с безупречным андеграундным прошлым - вновь создал
конспиративный комитет. Как мы помним, в октябре 94-го Goldie уже стоял во
главе заговора ди-джеев: тогда они лишили паблисити рагга-вокалистов.
Заговор 94-го года длился несколько месяцев, а заговор 95-го - как минимум
полтора года.
Второй заговор был направлен против тех ди-джеев, которые заводили
треки, нетипичные для драм-н-бэйса, как его понимал Goldie, но главное -
против продюсеров-экспериментаторов. Эксперименты разрешались только узкому
кругу приятелей всемогущего Goldie. Журналисты, прежде чем решиться взять у
кого-нибудь интервью, должны были испрашивать согласие у худсовета
драм-н-бэйса, иначе им грозил бойкот. Хотя речь шла о качестве музыки и о
чистоте концепции, на самом-то деле мафия Goldie занималась бизнесом и всеми
средствами мешала конкурентам выйти на рынок. В своих интервью Goldie и не
думал это обстоятельство скрывать.
В 96-м с появлением сенсационного трека Эда Раша (Ed Rush) "What's Up"
возникла новая разновидность драм-н-бэйса - техстеп (techstep). Стук
барабанов превратился в металлический треск, бас-партия, наоборот,
упростилась, была сведена до трех нот и стала очень громкой. Бас-партия
стала фактически дико перегруженным ревом. В пустоте колотили сухие ударные
и время от времени на слушателя надвигался мрачный гул, заглушавший
барабаны. Техстеп был решительным шагом в сторону техно-саунда: в брейкбит
вернулся регулярный техно-бас-барабан.
Техстеп означал минимализацию и радикализацию идеи драм-н-бэйса, на
который как бы навели объектив.
Любопытным образом техстеп появился как саунд лейбла No U Turn, к
Goldie он никакого отношения не имел. До появления техстепа существовало
много разновидностей брейкбита и драм-н-бэйса. Внезапно драм-н-бэйс стал
возможен только в виде техстепа, то есть смысл понятия "драм-н-бэйс" сузился
до рамок техстепа, можно предположить, что это было связано с мафиозной
деятельностью тусовки Goldie.
Осенью 1997 года из Лондона пришла казавшаяся невероятной новость:
могучий драм-н-бэйс вышел из моды, закрылись или перепрофилировались все
лондонские лейблы, клубы и FM-радиостанции. Новая британская техно-мода была
названа спидгараж (speedgarage) - это более быстрая и якобы "грязная"
разновидность старого нью-йоркского стиля гараж. По сути же, это был хорошо
известный дип-хаус с несколько более резким басом, подкорректированным
вокалом и иногда проскакивающими сбивками ударных - так сказать, пережитком
драм-н-бэйса. Подозрительным образом сразу же появились горы компакт-дисков
с этой музыкой, все они были изданы концернами звукозаписи и состояли в
основном из ремиксов. Странное дело - как новая музыкальная революция может
начинаться с незначительной переделки старых полу-, недохитов?
Конечно, поп-идол Goldie не мог никому запретить делать какую бы то ни
было музыку. Но, пользуясь своим положением фильтра между лондонским
техно-андеграундом и гигантами звукозаписи, Goldie был в состоянии
эффективно тормозить выход конкурентов на белый свет. Многие техно-продюсеры
резонно полагали, что получить выгодный контракт им удастся, лишь если они
будут точно воспроизводить саунд Goldie и его мафии. А те, в свою очередь,
возмущались, что у них воруют их собственность - драм-н-бэйс. Тусовка Goldie
наложила лапу на довольно специфический саунд и громко визжала, когда
фирмы-производители телерекламы использовали драм-н-бэйс-треки со стороны -
их по дешевке предлагали какие-то безызвестные итальянские продюсеры.
И хотя спидгараж в чисто музыкальном смысле - явление не очень
интересное, тем не менее смену моды в лондонском техно-андеграунде можно
было лишь приветствовать. Ликвидация монополии, как правило, способствует
некоторому отрезвлению.
Впрочем, как скоро выяснилось, никакого спидгаража и не было в природе.
Вот ушли барабаны.